Еврейская самооборона

Материал опубликован в газете ŤНовости неделиť от 16 августа 2012 года в приложении ŤВремя ННť расширенный вариант статьи.

Местечко Голованевск и еврейская самооборона

В Голованевске, районном центре Кировоградской области на Украине, евреи проживали с конца 18 столетия. О темпах развития этого местечка до революции свидетельствуют следующие данные: В 1889 году в местечке имелись две синагоги, в 1909 году открыто частное еврейское мужское училище, в 1912 году еврейское ссудо-сберегательное общество. В годы революции и гражданской войны местечко прославилось своим отрядом еврейской самообороны численностью в несколько сот человек, неплохо вооруженным. К сожалению, противостоять крупным вооруженным силам этот отряд не мог, и в августе 1919 года отряд был разгромлен, а местечко подверглось погрому, в ходе которого погибло около 200 человек. В течение 1941-1942 года еврейское население местечка было уничтожено нацистами. Погибло около 1600 евреев.

Ниже приведен с сокращениями отрывок из воспоминаний одного из участников событий в Голованевске, писателя- сиониста, Исая Клинова (1890-1963) во время революции и гражданской войны. Отрывок взят из книги Ť В эпоху революцииť, выпущенной Еврейским литературным издательством в 1924 году в Берлине на языке идиш. Книга представляет собой сборник мемуаров, материалов и документов о Февральской революции, октябрьском большевистском перевороте и гражданской войне на территории бывшей Российской империи. Эта книга готовилась и писалась на основе виденного и пережитого евреями, покинувшими эту страну вследствие преследований, грабежей, убийств и погромов, творимых против еврейского населения всеми без исключения силами, участвовавшими в кровопролитных сражениях в борьбе за власть. Ценность книги в том, что она была составлена беспристрастно и отражает события и людей такими, какими они были в действительности, без фальсификации исторических событий.

Глава о самообороне

Исая Клинов

Перевод с идиша Александра Вишневецкого

Голованевск - или как называли его на идише Голвениск, еврейско-украинское местечко, еврейское население которого составляет около 5000 жителей. Местечко расположено на самой границе Подольской, Киевской и Херсонской губернии, среди окружающих меньших еврейских поселений, из которых некоторые уже сейчас отмерли, как Хащеватое, Саврань, Кривое озеро, Голосков, Покотилово, Ладыжин, Лигвинка, Терновка. Голованевск уже давно занимает здесь центральное место. Имея с одной стороны Умань, Киевской губернии, и с другой стороны Голту, Херсонской губернии, местечко всегда служило, как большой тракт, через который тянулись фуры с товарами и продуктами, в большинстве, в направлении Одессы и Вознесенска. Этим трактом 30-40 лет тому назад непрерывно двигались через южно - русские степи чумаки. Чумаки, в основном, занимались торговлей крупным рогатым скотом, ветвью торговли, которая поколениями процветала в этой среде. Скот гнали в города у Черного моря, или в Голту, чтобы оттуда по железной дороге отправить его в Варшаву, Брест и в другие польские города.

С тех пор, как Голованевск был включен в узкоколейную железнодорожную линию Ольвиополь - Житомир (в конце 90-х годов), то местечко в плане торговли, и не только одной торговли, поднялось на более высокий уровень.

Повсюду вокруг леса, вырубкой которых занимались евреи; сахарные заводы, которые служили источником изобилия; мукомольни с первоклассной сдобной мукой; центральные закупочные пункты для яиц - все это способствовало росту и развитию Голованевска.

Ко времени войны Голованевск был полностью обжитым местом. Имел еврейский банк для разносторонних кредитов, ссудо-сберегательную кассу, агентуру из банков больших городов. К привычному виду местных ремесленников, лавочников, торгующих тканями, продавцов, торговцев скотом и торговцев зерном - начинают постепенно занимать места современные коммерсанты больших городов. Они связаны с кредитными представительствами, которые экспортируют яйца, нефтепродукты в Германию, и которые начинают понемногу производить - строят несколько мыльных фабрик, планируют создание электростанции и вносят, в целом, новый прогрессивный дух в город. Не видя никакого смысла в прочих учениях, Голованевск в культурном плане не был невежественным местом. Ассимилированной интеллигенции здесь почти не было. Язык общения - чисто идиш. Иврит учат в каждом доме. Всестороннее образование юноши состоятельных семей получали в Одессе и Киеве. Большинство учится здесь у частных учителей и в местной двухклассной государственной школе, а в последние годы уже в построенной общественной гимназии. Читают газеты. Имеются все привычные для малых местечек товарищества: посещение больных, богадельня, беспроцентная ссуда нуждающимся, выдача неимущих девушек замуж. В целом состоятельное местечко, где евреям неплохо живется.

Первый серьезный удар получил Голованевск с началом войны. Движение по железной дороге начинает сокращаться. Связи с миром становятся понемногу разорванными. Кредиты сокращаются. Начинается спад Голованевска - спад, который принимает катастрофический характер с началом революции.

Когда в начале марта 1917 года пришли первые известия о прошедшей февральской революции, то почти никто в это происшедшее не верил. Только через пару недель, когда еврейская общественность убедилась, что революция это факт, и главное, когда увидели, что гои связаны с ней, то местечко тоже стало "революционно" настроенным. В большой синагоге был устроен в простой день недели большой митинг, как для евреев, так и для христиан. Евреи закрыли магазины, один гнал другого, оделись в суботнюю одежду, и на митинг пошли все, от детей до взрослых, старики и молодежь, мужчины и женщины. Между собой евреи говорили, что на митинге не должен никто отсутствовать, чтобы гоям не дать затем открыть рты, что евреи стоят в стороне. На митинге выступали, как видные христианские интеллигенты, так и евреи. И было как в первую революцию 1905 года, когда Голованевску было суждено пережить маленькие эксцессы, нынешние события ассоциировались с тогдашними и, не желая, вызывали боязнь новых еврейских погромов, - настроение было заметным и проявилось уже на этом митинге. Один из выступающих, Хаим Гельфенбейн, говорил о царском режиме и погромах, о том, что отныне уже никогда не будут происходить погромы, и евреи со своими соседями- христианами будут жить в мире и т.д.

Первой встречей праздничное настроение не окончилось - такие митинги за начальный период революции происходили слишком часто, как было принято в то время во всех местечках. Особо активных революционеров, которые бы стремились в основе изменить характер общественной жизни, здесь не было. Революция в Голованевске была "хозяйственной". Кроме вышеупомянутого Гельфейнбейна, часто также выступал Лебнзон, местный раввин, молодой человек из богатой семьи. Местечко, в общем, не показывало специфических революционных признаков. Жизнь шла вначале по обычному распорядку. И руководители местечка даже имели желание, чтобы прежний царский пристав Метельский, состоятельный гой, с которым можно было договориться, остался на своем посту. Понятно, что ни о каком приставе сейчас речи быть не могло, поэтому попробовали сначала договориться, чтобы Метельский остался "комиссаром" в городе, что означало просто поменять его звание - и все. Но это было бы неудачно, все-таки произошла революция, и Метельский перестал быть приставом, хотя он оставался в Голованевске еще некоторое время. Со своего поста ушел и урядник Ковалев, умный гой, который немедленно устроился в уездной управе по делам продовольствия и больше к политике до сегодняшнего дня не имел никакого отношения, несмотря на то, что режимы менялись, и у него было столько возможностей опять вернуться к власти. Был введен пост начальника милиции, которым стал Ганель, христианин, бывший управляющий делами у местного нотариуса, в милицию попала пара евреев - и все, этим закончилась новая власть с формальной стороны

Ненависть христиан к евреям основывалась на еврейско-крестьянских отношениях, связанных с экономикой. Во время революции торговля была уже достаточно разрушена. Полки в магазинах уже не ломились от веса товаров на них. Многие товары стали уже недоступными. Только евреи могли комбинировать, ехать в отдаленные места и получить немного товаров. Такие товары обычно стоили дорого. Цены росли со дня на день. Магазины в деревнях, принадлежали крестьянам, и у них не было возможности достать товары. И, таким образом, крестьянин был зависим от евреев. В то время крестьянин еще не привык обходиться без бензина, без тканей, без необходимых средств жизни. Только позднее он полностью освободится от местечка, и будет освещать дом маслом, и в течение целого ряда лет не шить себе ничего из одежды. Тем не менее, в 1917 году крестьянин злился, проклинал, изливал свой гнев на евреев, но по-прежнему покупал все у них. "Соль" и "промышленные товары" - это были те вещи, которые находились в руках евреев, цены на которые постоянно росли, и это вызывало резкое недовольство.

Следует отметить, что евреи с их стороны имели основания быть недовольными крестьянами. Значительное количество евреев давали крестьянам в долг деньги для дел, чаще с возвратом затем долга зерном. После войны крестьяне почти перестали возвращать свои долги евреям. И евреи из- за этого мало поддерживали контакты с ними, тем более, что многие евреи обеднели. Нет сомнения, что уже в то время местечко стало очень бедным. Возможно, что со стороны это еще не было так заметно. Извне думалось иначе, что все еще Ťварится и кипитť в Голованевске.

Хлопчатобумажные ткани и белье нельзя везти из Лодзи, находят в Бердичеве источник - солдатские мешки из льна - возможно не из законного источника - и все местечко едет в Бердичев и торгует ťторбамиť, которые продают гоям на рубашки. Когда ловят купца с этими мешками, он вынужден откупиться деньгами у полиции, если он не хочет иметь дело с судом за торговлю с запрещенным Ť казеннымť добром. Нельзя молоть муку для себя, в мельницах мелят для армии, то остается время отхватить для себя. Торговля начинает принимать сомнительный характер. Старые солидные купцы вынуждены заниматься мелкими, не всегда честными комбинациями, чтобы сохранить свои позиции. И это не остается тайной и бросается в глаза. Местечко борется за заработки, придумывает различные виды торговых операций. Приспосабливается к каждому новому требованию.

Частная торговля является сложной, однако выходит закон, где провозглашается, что несколько человек (кажется, 7) могут создать кооператив, и кооператив может легко достать разрешение возить товары с Москвы - тогда создают совместно с сыном и парой зятьев и т.д. Ťкооперативť и торгуют, и зарабатывают. Понятие Ťкооперативť в Голованевской среде вообще понимали весьма своеобразно. Небольшой пример это проиллюстрирует. Пара деловых людей скрытно и тихо Ťсделалиť, где нужно бумагу, что они кооператив, поехали с ней в Москву, привезли товар, и им предстояло действительно разбогатеть. Торговля уже тогда, как было сказано, начала принимать воровской, спекулятивный характер, и расстояние от Москвы до Голованевска способствовало диким доходам. В городе из-за таких дел появилась компания не совсем порядочных дельцов, некоторые из Ťнизкого сословияť, и они напали на дом, где находились московские товары и ограбили его. Дошло до настоящего побоища. Одна сторона твердила, что кооператив означает, что товар Ťдля городаť (хотя эти люди мало хорошего сделали для города), а вторая сторона действительно не могла понять, чем она здесь провинилась Спекуляция в то время не охватила еще весь город. Атмосфера была напряженной, но пока еще спокойной.

При таком положении дел я прибыл в Голованевск в первые дни декабря 1917 года. Уже в дороге из Петрограда, мне пришлось убедиться, что чем дальше от севера, тем меньше знают о событиях, связанных с 25 октябрем, все меньше видят в них какое-то значение и главное, менее всего власть в маленьких поселениях изменилась. Местечко Голованевск я, собственно, встретил без какой-либо власти. Был милицейский начальник, как до октябрьского переворота, никаких новых органов, ни общероссийских, ни украинских не было создано. Население вообще мало интересовалось революцией, и если уже заговорили о Троцком, то просто с удивлением - было ясно, что ни местечко, ни власть здесь ("волость " и т.д.) не понимают, как могли произойти эти политические события. Зато, однако, здесь хватило времени, чтобы среди шума и торговли заметить, что антисемитизм вокруг растет, что это ведет к вредной антиеврейской пропаганде. Говорили, что есть слухи, что где-то произошли в районе попытки насилия. Ни о резне, ни о массовых убийствах опасаться никому не приходило в голову, боялись только временами за эксцессы. И последнее народ представлял себе в тот момент, как эксцессы 1905 года, в форме обычных видов прошлых погромов.

Вот в этот момент группе молодых людей пришла мысль начать борьбу с погромным движением. За несколько дней, что я провел в Голованевске, я целиком отдался этой работе. У меня и еще нескольких человек было согласие о создании "комитета общественной безопасности". Это была определенная дань вновь ожившему страху, который господствовал преимущественно в течение всей войны. Позже мы узнали, что такие комитеты были созданы самостоятельно без какой-либо связи между собой и постороннего влияния в целом ряде других мест.

В течение всего времени с 1914 года в местечках просто боялись говорить на эту тему: "Что будет после войны, когда армия сразу вся начнет возвращаться домой? Бог знает, что тогда произойдет?". Февральская революция вначале покончила с этими страхами погромов. Теперь, после октябрьского переворота, эти разговоры ожили.

Главной нашей задачей стало - не допустить погромы. Ясных признаков возникновения погромов не было, и многие даже из нас иногда считали, что мы сами раздуваем панику, что никакой опасности еще нет. Т.к. мы боялись открыто оперировать словом "погром", мы нашли подходящим Ťне колоть глазаť и создать такую организацию, которая будет носить нейтрально политический характер. Был только один мотив, который гнал нас к самоорганизации в это момент: в городе власть была такой слабой, что было ясно, что если кто-то захватит власть в свои руки, у того она и останется. " У кого будет пара винтовок, тот будет здесь хозяином"- таким было господствующее мнение среди еврейской молодежи. "Комитет общественной безопасности" был просто ширмой. Под ним согласно нашему плану должна была стоять организация самообороны. Не подобало, однако, начинать с "дружины" и поэтому говорили о комитете, который упорядочит патрулирование и караулы и т.д. Идея создания такого комитета на первом же заседании почти не вызвала никакого противодействия. В этом заседании участвовали только евреи - пара юношей состоятельных родителей, учитель, несколько лавочников, и еще пара молодых людей, которые согласно Голованевскому пониманию представляли демократию (приказчики, служащие и т.д.). Главный мотив заседания был: уделить организации внимание, чтобы не допустить начало погрома.

Согласно предложению этого заседания, я на второй день написал воззвание к населению Голованевска и окружающих сел, это обращение информировало, что основан "комитет", который будет стоять на страже, и призывает всех к спокойствию и порядку. В призыве говорилось о необходимости жизненного единства между всеми народами, что живут в России и Украине, и в конце было предостережение, что никакие эксцессы не будут допущены, и что они будут в корне подавлены. Призыв был напечатан в местной еврейской типографии тиражом в 1000 экземпляров, и через пару нанятых евреев- посыльных специально разослан в окружающие волостные представительства. Позже мы узнали, что волостные советы нашу просьбу не исполнили, и призывы к населению не были доведены. Нашлись желающие, чтобы везти эти призывы в села, тогда это было еще легко, позже через два года было почти невозможно найти таких посыльных. Советы призывы не распространили, но они не решились их не принять и отказаться от них. Революционным путем также было решено сообщить о создании комитета начальнику милиции. Все были уверены, что его надо поставить перед фактом, что у него не будет другого выбора, и он должен будет признать комитет, т.к. этот начальник близок с евреями. Смысл этого действия был, однако, в организации силы, которая будет в состоянии что-то сделать, если будет необходимо. И самооборона начала организовываться.

Голованевск уже имел определенный опыт, как готовиться к погромам. В 1905 году погром действительно почти висел над местечком, на ближайшей ярмарке в селе Трояны сильно избили 15 Голованевских евреев и разграбили еврейский рынок. После этого среди евреев в местечке было сильное возбуждение, троянских гоев, например, которые после этой ярмарки приехали в город, били со злостью. Был специально отправлен человек в Балту, который закупил револьверы для города (всего 15 штук для 15 хозяев, которые ради этого, если я не ошибаюсь, внесли по 7,5 или по 5 рублей). У некоторых таких хозяев, правда, револьверы были глубоко спрятаны в ящичках их письменных столов так, что в случае необходимости нелегко было "схватиться за оружие". Простые жители, кузнецы и другие, готовили пики, изготовили штыки из железа и, главное, у многих были заготовлены насосы с нефтью. Но также в 1905 году в Голованевске мало было полагаться на собственный героизм и спасение, главная надежда была на власть денег. Уже тогда взял на себя спасение города местный молодой человек, Хаим Острой, который сыграл в дальнейшем большую роль в жизни Голованевска. Он был евреем, который верил, что нет такого дела в мире, которое невозможно осуществить без помощи денег, и который подходил к любому делу с большим размахом. У него уже тогда была идея - взять у местного богача "на солдат" 150 рублей. Богач вначале колебался, но сильной рукой и под влиянием общества, которому грозит беда, удалось богача испугать, введя к нему на "постой" солдат, и намеченная сумма была внесена. Также Острой с помощью составленной комиссии подготовил список каждого более - менее состоятельного еврея и взял у каждого из них один процент их доходов в пользу защиты города. Из-за этого были большие скандалы, многие были недовольны. Со всех сторон шли обвинения, что Острые (их была целая семья) используют положение, чтобы "доить" город ради собственных интересов и совместно с "начальством" - но это не помогло, Острой собрал необходимые фонды, иногда с помощью ремесленников или просто евреев, которые готовы были идти за Хаима в огонь и воду, и привез из Балты в ноябре 1905 года солдат (более сотни), которые здесь находились часть времени и охраняли местечко.

При создании теперь, в 1917 году, самообороны было вначале заметно такое явление, которое позже, когда Украина была охвачена еврейскими погромами, не имело никакого места. Во-первых, многие не считали самооборону серьезным делом, во- вторых, ряд еврейских бедняков смотрели на нее, как на организацию, в которой нуждаются только богатые и лавочники. В этом смысле играл определенную роль дух времени, к тому же еще не было прямой угрозы безопасности жизни. "Что я пойду сложить голову за Меира Ярмаркова?" - слышались голоса там и здесь.

Меир Ярмарков, крупный местный купец, должен был в этот раз символизировать собой еврейскую буржуазию, которая боится за свои магазины. На одном из заседаний, которые проходили в те дни обсуждался порядок патрулирования и некоторые просто поставили вопрос о вознаграждении. Оплату не назначили и, несмотря на это самооборона была создана. Прежде всего, были введены белые нарукавные повязки с тремя буквами К.О.Б.(комитет общественной безопасности), повязки были распределены для всех членов охраны. Караульные должны были носить повязки во время ярмарки. Во вторых был отдан приказ, что каждый, у кого есть оружие, обязан зарегистрироваться. Те, кто раньше имел оружие, получил из комитета разрешение носить его. Разрешения были напечатаны на русском языке и подписаны председателем комитета М.Коганом, владельцем книжного магазина, бывшим учителем, интеллигентным человеком. Кроме того, на второй день, после создания комитета были назначены два ответственных над всеми еврейскими магазинами, в которых продавали патроны, чтобы у всех лавочников конфисковать патроны. В большинстве случаев их отдали по-доброму. Хотя, в основном, это были патроны для охотничьих ружей или патроны для разных систем пистолетов и практически они мало для чего могли пригодиться, в комитете начали также выяснять, у кого есть револьверы. Начали появляться и винтовки: это пара еврейских дезертиров в свое время привезла с собой винтовки с фронта и закопала их в погребах - и теперь выкопала. Со всей технической организацией самообороны руководил местный студент И.Ф. Он разработал инструкции, как вести себя во время опасности, как нести охрану и т.д. В случае эксцессов начальным сигналом является появление толпы, надо сделать предупредительный выстрел в воздух, и только в серьезных случаях, если нет выбора, стрелять в грабителей.

В случаях проявлений погрома все должны были строго выполнять требования комитета, т.к. боялись, чтобы еврейские молодые люди " не наделали бед".

Одновременно с этими приготовлениями к борьбе за еврейскую безопасность последовали шаги, направленные на создание контакта с христианским населением. Было организовано заседание, в котором я также участвовал, и на которое прибыли два представителя волости. Их имена я не помню, но оба они говорили только на украинском языке. Думается, что они были учителями. Разговор в начале велся об имеющихся беспорядках, о том, что нет сильной власти, и затем перешли к вопросу погромов. При этом украинцы видели главную причину их возникновения в дороговизне, в спекуляции (" у села нет ничего, дерут шкуру" и т.д.). Мы, наоборот, для них разъяснили разные вопросы о связи между валютой и ценой продукции, о том, что не евреи виноваты в дороговизне, и главное, что никакими погромами не преодолеть хозяйственные кризисы. При этом обратили их внимание на все, что было ранее оговорено - что если будут пробовать грабить, то в ответ в местечке будут " резать на куски"... Украинцы поняли намек, были рассерженны, ответили, что если евреи будут жонглировать оружием, они снимают с себя ответственность. Ни к какому определенному результату это заседание не привело. Уходя с этого заседания, в субботу днем, я видел, как оживлены улицы, парочки гуляют, как принято по обычаю. Город жил своей обычной жизнью.

В таком состоянии я оставил Голованевск. Согласно тому, что мне затем сообщили, в эти дни своего существования самооборона была занята размышлениями, где достать оружие. И здесь подвернулся совет. Группа из самообороны, более энергичная и смелая, сделала для себя обычаем идти ежедневно к вокзалу и ждать там приходящий поезд. Почти каждый день поезд привозил пару солдат или матросов, которые тогда бежали с фронта, не забывая понятно прихватить с собой винтовку. Вот эта винтовка уже обычно попадала в комитет. Провозгласивший себя "патруль" требовал у солдат документы, вел их в комитет, освобождал их здесь и очень часто разоружал. Бегство с фронта стало тогда вообще источником доставания оружия. Солдаты просто продавали винтовки. В Голованевске, например, говорили, что Бершадь - местечко винтовок, и туда делегировали пару евреев, чтобы они сделали необходимые закупки. Им были выданы мандаты комитета, также уехали люди в Голту - Богополь, чтобы достать там оружие. Всего привезли пять винтовок. Каждая винтовка, само собой понятно, была в городе событием, молодежь считала их, получала удовольствие от каждой проведенной "операции" и ждала следующих закупок.

Уже во время первой ярмарки, после того, как комитет был создан, произошел непредвиденный случай. Было оговорено, что патрульные должны держать револьверы в кармане, и только на рукавах они должны носить знак "К.О.Б.". Но один парень выскочил на улицу среди повозок крестьян с револьвером в руке,- через несколько минут он был уже зажат гоями и разоружен. Это длилось всего несколько минут. Этот случай произвел сильное впечатление на членов самообороны. Они были с одной стороны подавлены, но с другой стороны - чувствовали, что надо стать сильнее. И они начали это осуществлять. Больших препятствий в деньгах для этого не было. При растущем беспокойном настроении стало легче достать недостающие суммы. Но местечко еще не было под прямой угрозой. Дела еще шли как раньше. Просто закрадывались понемногу ощущения страха.

18 декабря 1917 года, в понедельник, в Голованевске опять была ярмарка. Крестьяне прибыли тысячами, как всегда. Милиция делала обходы, тут и там вели наблюдение члены самообороны, на конях разъезжали солдаты- кавалеристы из военного отделения, которые размещались у местного помещика Глинки в его экономии (в полуверсте от города). Внезапно началась паника около полудня. На "Торговице" (базарной площади) кто-то выстрелил - как потом говорили - матрос. Толпа тут же начала грабить еврейские палатки. Магазины в спешке закрывались. Возникла паника. Самооборона вначале растерялась. Она к тому же, была разбросана. Но понемногу некоторые юноши собрались вместе, и первое, что они увидели, что милиция в лучшем случае ведет себя нейтрально. Самооборонщики тут же разоружили на улице несколько милиционеров. Милиционеры видимо ожидали этого. У них не было желания быть в роли защитников, и как представляется, они также боялись присоединиться к толпе. Они не оказали сопротивления и охотно отдали членам самообороны оружие. Вопли в городе пока становились сильнее. Толпа ворвалась в дома. Масса крестьян пустилась сверху, с ярмарочной площади вниз, в город, через центральные улицы, и начала грабить магазины. Выше упомянутые солдаты-кавалеристы проезжали по улицам, кое-где гнали погромщиков, но не стреляли, и, вообще держались нейтрально

Еврейская самооборона понемногу приобретала мужество и начала стрелять в погромщиков. В то время как последние были в своей массе на расстоянии от двух десятков магазинов, самооборонщики легли в цепь и начали их обстреливать. С разных боковых улочек пустились евреи с булавами, поленьями, кусками железа и началась страшная паника. Со стороны погромщиков также стреляли, были покалечены евреи. Но, гои уже потеряли кураж. Самооборонщики стреляли прямо в толпу. Некоторые целились в лошадей, с намерением, чтобы видели, что стреляют не для убийства людей; среди крестьян, которые в большинстве не были среди грабителей, поднялся крик. Многие оставили лошадей с повозками и пешком убегали. По дороге евреи били их палками. Перед церковью, например, старый гой нес пару сапог откуда-то; его на месте застрелили. После погрома этот убитый гой причинил много неприятностей. Евреи, которые были очевидцами этой истории, рассказали, что сапоги были не украдены, а куплены...

В то время, когда погром только начинался, в городе был деревенский парень, еврей, который совсем недавно вернулся с фронта. Он вскочил на лошадь, стрелой помчался к себе домой, в село Грузская (в 4-х верстах от города), там взял пару гранат, которые он привез с собой с фронта, и вернулся обратно в ту минуту, когда грабили магазины. Когда он, запыхавшись, пробегал улицу, он увидел у магазина Динерштейна, что молодая гойка несет награбленные часы и еще какие-то мелочи. Он мгновенно бросил гранату, и ее разорвало на куски. Гои пустились бежать, и через пару часов вокруг уже никого не было из толпы. Только испуганные лошади, впряженные в пустые повозки, неслись по улицам. Тут и там лежали убитые гои. Из евреев был тяжело ранен только один парень. Вред от грабежей был причинен большой.

Тогда были убиты 7-8 гоев, но многие были ранены и позднее находились вокруг в селах. Говорили, однако, что крестьяне об этом не рассказывают, потому что родные и близкие боятся, что их предадут суду за участие в погроме. Тоска надвинулась на город. Что делать с убитыми гоями? Такое несчастье! Гои еще отомстят...

Пока раненного еврейского парня и еще пару легкораненых евреев привезли в земский госпиталь. Туда же также привезли всех собранных вместе убитых. Евреи на улицах кричали, чтобы раненых в домах не держали, но везли в госпиталь, чтобы крестьяне видели, что евреи тоже пострадали. И, действительно, немедленно началась "дипломатическая деятельность". Опасались эксцессов во время похорон убитых. Пара ходатаев пришли к попу, который был очень порядочным человеком, и попросили у него, чтобы он повлиял на своих прихожан- крестьян и дал им понять, что означает нападение на невинных и грабеж чужого имущества. Поп был согласен и блестяще выполнил свою задачу. Он держал в церкви проповедь, что павшие не стоят того, чтобы их похоронить по христианским обычаям, что они бандиты и должны быть закопаны как собаки, но церковь их прощает и т.д. Похороны прошли без каких-либо эксцессов. Теперь опасались только будущего и поэтому связались с волостью. Прежде всего отказались от ярмарок в Голованевске, и кроме того волость издала призыв на украинском языке к селам, содержание было примерно такое: в Голованевске произошло некрасивое событие. Темные люди грабили и нападали на невинных людей. Разве можно так бороться с дороговизной? В частности, евреи уже показали, что они не допустят, чтобы к ним цеплялись, жиды уже себя показали ("жиды вже сэбэ показалы")... Необходим мир, надо спокойно реагировать при возникновении инцидентов и т.д. Призыв волости был знаком победы самообороны. Ею гордились. Говорили о словах "жиды вже сэбэ показалы". Гои уже убедились, что евреи не дадут себя в обиду, чтобы им это 18 декабря служило напоминанием на будущее.

Стало немного спокойнее. Одно стало ясно, что "власть"- начальник милиции, не организовывал погром. С "волостью" тоже разобрались. С попом были "совсем..."- значит можно не сильно опасаться. После погрома стало также ясно, что без посторонней защиты самооборона может не выдержать. Люди себя не обманывали: на этот раз просто повезло, что солдаты вели себя нейтрально, иначе, кто знает, какое несчастье могло бы произойти