Отражение Холокоста в прессе и литературе на языке идиш в СССР  в годы войны

                                                                                  Александр Вишневецкий

Материал опубликован в газете «Новости недели» от 12 сентября 2013 года в приложении «Время НН»расширенный вариант статьи

В феврале 2013 года в Международном институте исследования Холокоста в «Яд Вашем» состоялась двухдневная международная конференция на тему «Евреи, война и Холокост в художественной литературе и кинофильмах советского времени». Это первая конференция в этом институте, посвященная истории советского еврейства во время Холокоста. Этой конференции в газете «Новости недели» была посвящена статья Григория Рейхмана, опубликованная 21.03.13 в газете "Новости недели", в приложении "Время НН".

На одном из заседаний этой конференции обсуждались вопросы, связанные с литературой на языке идиш о Холокосте в СССР времен войны. На нем были заслушаны доклады Велвла Чернина о поэзии Шике Дриза и Бэра Котлермана о литературе на идиш в Биробиджане во время Холокоста. К сожалению,  на конференции не было уделено  достаточно внимания литературе на идиш в годы войны в СССР, хотя в некоторых  выступлениях помимо вышеназванных докладов называлась причина интереса к этой теме.

Дело в том, что советские власти препятствовали публикациям материалов по теме Холокоста и роли евреев во Второй мировой войне, введя негласные запреты на такие публикации. В СССР не хотели признавать наличие Холокоста и пытались скрыть эту трагедию. Вместо нее массовое уничтожение евреев подавалась как гибель  советских людей без упоминания их национальности. Мало того, порой доходило до совершенно лишенных логики вещей. Две небольшие книжки, прообраз будущей «Черной книги», изданные в 1944 и 1945 годах под редакцией Ильи Эренбурга, «Убийцы народов (материалы об убийствах  немецкими захватчиками во временно  оккупированных районах)» целиком связаны с гибелью евреев. В то же время сам заголовок книжек носит обобщенное  название «убийцы народов», затушевывая истинное содержание этих книг, ведь само содержание связано конкретно с убийством евреев.

 Зато тема дружбы советских народов поощрялась и чрезмерно преувеличивалась.  Важно отметить, что литература и пресса на языке идиш в отличие от литературы на русском языке и языках других народов Советского Союза   в то время  не подвергались слишком строгой цензуре из-за того, что число читателей, знающих идиш в СССР было сравнительно небольшим. К тому же, для книг и прессы на идиш цензорами могли быть только знающие этот язык, т.е. евреи. Но, наиболее важным  обстоятельством такого отношения являлось то, что в западные страны антигитлеровской оппозиции в то время поступала регулярно литература и пресса  на идиш, издаваемая в СССР, и в этом советские власти были заинтересованы. О знакомстве в годы войны с печатной продукцией из СССР на Западе свидетельствуют критические статьи, публикуемые там с анализом прессы и литературы на идиш из СССР. В этом можно удостовериться, читая книги, изданные на Западе на языке идиш в годы войны: Самуила Нигера и Нахмана Майзеля, в США, Александра Померанца – в Канаде, Л.Байона - в Мексике и др. Заинтересованность советских властей в получении политической и материальной поддержки Запада во время войны стимулировала отправку туда печатных материалов на идиш из СССР. Влияние евреев на Западе, как на общественное мнение, так и на оказание материальной помощи Советскому Союзу было весьма существенным. Получаемые из СССР материалы позволили еврейской  интеллигенции Запада располагать достаточной информацией о массовом уничтожении  еврейского народа в оккупированных странах, и осознавать, что надо помочь  СССР, который принял на себя основной удар нацистов. Анализируя советскую литературу на идиш тех лет, западная еврейская интеллигенция не обращала особое  внимание на преувеличенные описания в этой еврейской советской литературе дружбы народов, любви к советскому режиму и даже на то, что вся литература на идиш, включая издания для детей, была целиком сосредоточена только на тематике войны и  теме Холокоста. Других тем эта литература на идиш в СССР в те годы не имела, естественно здесь сказывался диктат  власти.

Огромную роль в донесении правды о Холокосте  в документальной и художественной литературе сыграл значительный ряд книг на идиш, изданных в годы войны, многие из которых ныне представлены в виртуальной электронной библиотеке Стива Спилберга. Среди этих книг особо хотелось бы отметить три сборника: «За Родину, в бой», изданный в начале сентября 1941 года объемом в  66 страниц; «Родина», изданный в сентябре   1943 года объемом в  170 страниц; «К победе», изданный в 1944 году, объемом в 336 страниц.

После войны тема Холокоста в СССР замалчивалась вплоть до 90-х годов 20 столетия и не проводился опрос свидетелей, переживших Холокост. В то же время, по мере удаления от военного времени резко сокращалось число евреев, живых свидетелей, уцелевших в Катастрофе, которым в годы войны было хотя бы 15-20 лет. Поэтому актуальность материалов на идиш времен войны, их изучение и предоставление широкой общественности носят исключительно важный характер, тем более что нынче в мире события Холокоста игнорируются, искажаются и даже полностью отрицаются на фоне роста антисемитизма и антисионизма.

 Литература на идиш времен войны имела свои уникальные особенности. Хотя тематика этой литературы была целиком связана с войной, в ней было дозволено властями ссылаться и представлять еврейской общественности национальных героев прошлого, говорить о иудейской религии, что являлось закрытыми темами, как в предвоенные годы, так и затем в послевоенные годы. Это нужно было для того, чтобы через проявления патриотизма  и гордости за великое историческое прошлое будить у населения мужество, героизм в войне с нацистским убийцами, но главное- обеспечить столь необходимую поддержку со стороны евреев и через них, соответственно, населения стран Запада. Среди этой литературы был  большой ряд рассказов, очерков, стихов и поэм, которые с трагизмом и  болью  писали о Катастрофе и среди пишущих об этом были такие известные писатели и поэты, как Дер Нистор, Давид Бергельсон, Давид Гофштейн, Перец Маркиш, Ицик Фефер, Арон Кушниров, и др. Несомненно, все это существенно повлияло  на  ту огромную помощь, которая шла от населения и в первую очередь от  евреев Запада для СССР.

Среди исторических героев  времен войны, отраженных в литературе на идиш  были - богатырь Самсон, братья Макаби, Бар Кохба, раби Акива и многие другие. Эти темы нашли отражение в таких произведениях, как "Война" Переца Маркиша, "Дедушка с внуком" Дер Нистора, в драме "Давид Реувени" у Давида Бергельсона, "Бар Кохба" Самуила Галкина и т.д. И даже такие темы, основанные на еврейской традиции, как гибель во имя веры (кидуш га шем), Тора, кадиш, йорцайт – символы самых святых для евреев понятий были отражены в этой литературе. Причем не просто отражены, а представлены с симпатией и прославлением. Даже такой преданный советской власти поэт как Ицик Фефер, в декабре 1942 года напечатал поэму «Их бин а ид!» («Я – еврей!»).

Здесь  приведен фрагмент из  этой поэмы в переводе с идиш Рахели Торпусман:

Вино бессчетных поколений

Мне в бедах придавало сил,

И меч страданий и гонений

Моих даров не сокрушил:

Он не сковал мою свободу,

Он веры не сломил моей.

Во всех скитаньях и невзгодах

Я повторял, что я еврей.

Мой дух мятежный не сломили

Ни фараон, ни Ксеркс, ни Тит;

Мое прославленное имя

На крыльях вечности летит.

Мне часто гибель предрекали

И много раз тащили к ней,

Но я вставал из-под развалин

Непокоренным: я еврей!...

Весьма значительную роль, как новостной, документальный источник, так и источник литературно-художественного характера о Холокосте, сыграла газета «Эйникайт» (Единство) - орган Еврейского Антифашистского Комитета (ЕАК).  

В качестве примера материалов этой газеты рассмотрим 21 номер газеты, изданный в декабре 1942 года.  «Счет крови и страданий»-заголовок одной из статей, написанной И.Эренбургом. «Сотни тысяч погибших евреев требуют ответа»- говорит Илья Эренбург в своей статье. «Пусть мир знает все. В Феодосии было 738 евреев. В живых остались  два еврея. В Киеве немцы  убили более 70 тысяч евреев. В Витебске они закопали  6 тысяч живьем в землю,  и земля два дня и две ночи стонала».Здесь же в номере- декларация ЕАК от 18 декабря 1942 года в связи с совместной декларацией правительств СССР, Англии, Америки и других союзных стран об истреблении еврейского населения в контролируемой нацистами Европе. Этот материал занимает почти целую страницу из 4-х страниц газеты. Здесь же жуткие фотографии евреев, убитых в Керчи и фотография  из Лодзи, повешенных на механизированной виселице. Заголовок большого материала на другой странице «Уничтожение еврейского населения в странах Европы, которые оккупированы фашистской Германией». На первой странице также материал «Награжденные еврейские партизаны». Материалы напоминают о  виселицах с замученными в Бердичеве, о длинных рядах закопанных живьем в  Шклове, Бобруйске и Керчи, застреленных из автоматов и пулеметов в Бабьем Яру, в Одессе, Днепропетровске и Мариуполе, сожженных в синагоге Роттердама, сожженных на кострах в Минске и окрестностях, распятых молодых людей в Константиновке и Чернигове, утопленных  в Витебске и Антверпене, сложенных пластами убитых в городском гараже Каунаса, задушенных в газовых камерах в Варшаве и Люблине, убитых электрическим током  и отравленных химическими веществами в Родосе (Греция), Лодзи и Калише (Польша).

Все номера газеты «Эйникайт» времен войны - это счет крови и страданий. Но это также счет борьбы, героизма и бесстрашия евреев в эти годы. В этом номере опубликованы также поэма Ицика Фефера «Я еврей» и фрагмент  из драмы Давида Бергельсона  « Я буду жить».

Позднее в декабре 1943 года, когда Советская Армия освобождала Украину и всё более и более ясными становились чудовищные результаты Катастрофы, Василий Гроссман напечатал в двух номерах газеты «Эйникайт» очерк в переводе на идиш под названием «Украина без евреев»: «Безмолвие. Тишина. Народ злодейски убит… Это убийство народа, убийство дома, семьи, книги, веры… Это убийство души и тела народа, убийство великого трудового опыта, накопленного тысячами умных, талантливых мастеров своего дела в течение многих поколений…». Но,  после второй публикации очерка «Украина без евреев», из-за цензуры, продолжения не последовало, хотя об этом было заявлено заранее.  В 1943 году Самуил Галкин написал на идиш стихотворение: «В красной глине вырыт ров…»:

В красной глине страшный ров,

Я имел очаг и кров…

Здесь весной сады шумели,

А зимой мели метели,

Чистый снег блестел, как соль,

Ныне здесь – лишь кровь да боль…

А через полтора года после этого Ицик Фефер говорил с трибуны еврейского митинга в Москве: «…Мы недостойны будем ступать по земле‚ если не уничтожим этих людоедов штыками нашей ненависти...»

Что касается прозы на языке идиш времен войны, то она в основном носит документальный характер, т.к. писатели создавали свои произведения на основе рассказов людей,  уцелевших в Холокосте, и документов, попадающих в их руки. Так в сборнике «Геймланд» (Родина), изданном в 1943 году, где представлены очерки, рассказы и стихи 31 еврейского писателя- И.Фефера, Эзро Фининберга, Л.Квитко, С.Галкина, Хаима Гроде, Д.Гофштейна, Моше Брондерзона, Бунима Гелера, А.Гонтаря и других представлен  страшный рассказ Б.Маршака о зверствах фашистов «Как я спаслась?» о киевлянке Саре Кац, чудом выжившей при массовом расстреле евреев в Киеве. В сборнике «К победе», изданном в 1944 году помещен рассказ Орланда со слов раввина из Константиновской общины, которого нацисты принудили быть очевидцем  при уничтожении его общины в несколько тысяч человек. Рассказано этим раввином, раненым партизаном, в госпитале на Урале своему доктору, когда раввин настаивает на том, чтобы ему дали возможность, еще не совсем здоровому вернуться  в партизанский отряд , чтобы мстить убийцам за гибель его односельчан. В этом сборнике целый раздел посвящен теме Холокоста под названием «Не забудем и не простим» и объем этого раздела более 130 страниц.

Весьма важным представляется в деле отражения и изучения темы Холокоста очерк "Язык в дни Отечественной войны" (на языке идиш), изданный Академией наук УССР, в виде небольшой книги в 62 страницы в Киеве, в 1946 году, тиражом в 4000 экземпляров. Автор очерка - член-корреспондент  Академии наук УССР, Е. Спивак. Название одного из разделов очерка "Слово  горя и мужества" - попытка изучения конкретных  разговорно-стилистических проявлений, связанных с Холокостом, характерных для языка идиш в годы войны на территории СССР на основе литературы на этом языке, опубликованной в то время. Рассмотрены  ряд вопросов применения определенных слов  и словосочетаний с многочисленными ссылками и примерами на основе небольших выборок из опубликованных произведений. Это первая и единственная попытка систематизации и объяснения определенного круга характерных проявлений языка, нашедших распространение в дни Холокоста. Сам очерк был написан в 1945 году в год окончания войны, когда идиш имел еще достаточно носителей языка, уцелевших в Холокосте. К сожалению, здесь мне приходится давать слова и словосочетания из очерка в переводе на русский язык, что конечно не соответствует восприятию их лаконичности и звучанию на идиш. Приводимые слова и словообразования вместе с ссылками на соответствующие печатные источники- это свидетельства трагедии и героизма жертв Холокоста.

Как пишет сам автор Спивак,  слово "горе" (вей- идиш), одно из наиболее часто применяемых слов, отражающих народную трагедию тех дней . Но это слово не появляется отдельно, а увязывается со словами мужества, словами героизма в боях. Спивак начинает со слова "акция" (акция против евреев): акция депортации, акция ликвидации, поле шхиты, яры шхиты (Бабий яр), ямы мертвецов, лагеря смерти, фабрики смерти..., Транснистрия, Майданек, Треблинка, Освенцим…, один еврей, единственный еврей, последний еврей.

"...Говорят, что после массового расстрела здесь остался один еврей... Мы идем искать этого единственного еврея. Мы его искали, но не нашли... Жители утверждают, что где-то в ближайшем лесу блуждает последний еврей... (из газеты "Эйникайт" номер 10 за 1944 год, материал Э.Когана "Встреча у Днепра").

Кровавая хроника часто связывается со словом  -«мегила» (свиток, из иврита и идиш): мегила-Витебск, мегила-Львов. Слово «мегила» стало здесь своеобразной перекличкой горя трагических  периодов в истории народа в прошлом и в дни Холокоста.

Также использовались и другие слова и словообразования , связанные с кровавыми ассоциациями  прошлого и времен Холокоста: «гетто», «заплата» (лате на идиш), «кровь» и др.

Слово "гетто" пришло к нам из средневековья, с 14 столетия. В годы войны трагизм этого слова далеко вышел за его средневековое представление. Слово «гетто» обросло  многими выражениями времен войны, военной хроники и произведений о гетто, связанными, как с погибшими, так и выжившими свидетелями Холокоста. Словосочетания на идиш по слову «гетто» в очерке : еврей гетто, стены гетто, ограда гетто, дни гетто, охрана гетто, большое гетто, малое гетто, мученики гетто, мелодия гетто, архив гетто, творчество гетто, слезы гетто и т.д.

Вот два характерных примера отрывков из произведений на идиш по слову «гетто»: "Если ловили еврея вне гетто, говорящего  с русским, или с белорусом, то обоих расстреливали на месте. Не зря евреи Минска, как только их заперли  в гетто , толковали смысл слова «гетто» как «Хотят нас разделить с окружающим населением» (в смысле развести, разделить использовалось слово, созвучное с гетто-«гет», развод на идиш, примечание автора статьи).  (Л.Кацевич. Встречи в Минске, Ейникайт,№42, 1944).

"Немецкие убийцы забрали всех еврейских детей из гетто и всех уничтожили. Спаслось только небольшое число еврейских детей, среди них также двухлетняя  Гетеле, родившаяся в гетто, и ее отец в память дал ей имя - Гетеле (примечание автора статьи- «Гетеле» от слова «гетто»). Из рассказа "Старая учительница" Эйникайт №36, 1944 год.

Ряд словообразований по гетто связан  с мужеством и героизмом: восстание в гетто, сопротивление гетто, повстанцы гетто, бойцы гетто, партизаны гетто, герои гетто...

 Спивак также приводит слово "лате"-заплата, чаще «желтая заплата», также «желтая тряпка». У Эзры Фининберга в сборнике стихов «С поля боя», изданного в 1943 году, фигурирует "желтая тряпка рабов" в его стихотворении "К другу".

Особо часто звучало слово "кровь": кровавое сегодня, кровавые руки (о враге), окровавленная земля, голос крови, кровь зовет, кровь кричит...

Как жаль, что вряд ли сейчас найдется специалист, который мог бы произвести подробное исследование языковых особенностей языка идиш времен Холокоста.

В ходе войны  и даже очень короткое время после нее казалось, что будет продолжаться  развитие еврейской литературы на языке идиш в СССР. Но, уже само приближение Победы привело к ужесточению ограничений на творчество еврейских писателей, вновь возникает сильное давление  на их творчество  со стороны жестокого сталинского режима. Прошлое еврейского народа, его культура и религия, его история, гибель и страдания еврейского народа евреев в годы Холокоста, героизм евреев, проявления антисемитизма на оккупированных территориях со стороны местных народов- эти темы становятся запретными для произведений на идиш. Дружба народов, героизм Советского народа , восстановление народного хозяйства – темы отныне доминирующие во всей литературе, и не только еврейской. Желание рассказать миру о пережитой Катастрофе исключается из печатной продукции, хотя народ  не может прийти в себя от зверств Холокоста.  Режим велит замалчивать  преступления коллаборационистов, основанные на нацистском антисемитизме. К 1948 году  этот процесс достигает свое пика, все что связано с еврейской культурой, с ее духовными лидерами, подвергается запретам, преследованиям и уничтожениям. То, что не удалось довести до конца нацистам в годы Холокоста, теперь пытается  осуществить советская власть. В этот длительный период примерно до 1960 года  тянется абсолютно  темная и беспросветная полоса в жизни евреев в СССР. Еще многие годы затем, вплоть до начала развала СССР в 90- е годы 20 столетия тема Холокоста практически закрыта в СССР.  За эти годы подавляющее число свидетелей Холокоста, уцелевших в нем в зрелом возрасте, уходит в небытие. Все эти факты в немалой степени увеличивают значимость  всех тех материалов о Холокосте нашедших отражение в достаточно емкой литературе , прессе и сохранившихся архивах времен войны на языке идиш. К сожалению, немаловажным фактором, ограничивающим такие возможности стало практически полное исчезновение людей, владеющих языком идиш,  для работы с такими материалами и информировании об их содержании нынешнего еврейского населения в переводе на языки- иврит, английский, русский и др., которыми пользуются ныне евреи мира.

При написании этой статьи автор использовал материалы из ряда книг на идиш, изданных в СССР и на Западе в годы войны.